Ненашев Михаил Иванович - публицистика

М.И. Ненашев

"Парадокс: зло должно присутствовать в мире, чтобы было возможно добро". Беседы о русской философии в сопровождении Бердяева // Кировская газ. "Вести", 19 окт., 1997.

скачать zip-файл, 8Кб

В одном из интервью кандидат философских наук Михаил Иванович Ненашев, доцент кафедры философии ВГПУ как-то сказал, что идеи европейской философии вошли через литературу и язык в массовое сознание западных наций, и, например, рядовой француз мыслит по Паскалю и Вольтеру, не всегда даже зная, кто такие Паскаль Вольтер. Поэтому у среднего европейца воспитан "иммунитет" против бескультурья и социальной алхимии.

- Михаил Иванович, вы также говорили, что внедрение идейного богатства русской философии в массовое сознание нашего общества способствовало бы росту общей культуры людей и выработке умения решать социальные и психологические проблемы, возникающие перед ними. Не могли бы вы развить эту последнюю мысль? Усвоение каких идей русской философии могло бы помочь нашему гражданину, бредущему через бурлящий поток современных политических, экономических и нравственных проблем?

- Конечно, у русских философов нет ничего о том, как себя вести, скажем, перед очередной деноминацией денег или как выжить мелкому предпринимателю, когда его, как волка красными флажками, обкладывают всеми мыслимыми и немыслимыми налогами и поборами. Речь идет о самой общей мировоззренческой культуре, например, о тех нравственных ценностях, которые в конечном счете определяют поведение и в конкретных ситуациях.

- Давайте поговорим о нравственных ценностях. Что оригинального здесь дает русская философия?

- Возьмем Николая Александровича Бердяева, русского христианского философа, который умер в 1948 году в эмиграции. У него есть книга "О назначении человека. Опыт парадоксальной этики". В этой книге он различает три типа этики - закона, искупления и творчества.

Этика закона - это всем нам известная этика моральных норм и запретов. Она делит людей на добрых и злых. Добры те, которые выполняют нормы и запреты - не убий, не кради, не прелюбодействуй, чти родителей... Злы и греховны те, кто эти нормы не выполняет. Роль этики закона состоит в том, чтобы смирять, обуздывать и дисциплинировать инстинкты человека и организовывать порядок в жизни больших масс людей. В этом великая и вечная правда морального закона.

Но этика закона не интересуется конкретным человеком и миром, для нее важны добро и справедливость как таковые. Ее формула: "Да совершится правосудие, хотя бы погиб мир!"

- Неужели возможна еще какая-то другая этика? Я вспоминаю категорический императив немецкого философа Канта, согласно которому каждого человека нужно рассматривать не как средство, но как самоцель.

- Правильно. И в то же время у Канта каждый человек в конечном счете оказывается лишь средством и орудием реализации безличного, общеобязательного закона, например, того же категорического императива. Человеческой индивидуальности для Канта не существует.

Так вот, Бердяев противопоставляет этике закона этику искупления, или благодати, которую провозгласило христианство в Новом Завете. В основе этой этики лежит не отвлеченная и всегда в конечном счете бессильная идея добра, а личное отношение человека к Богу и к ближнему. Конкретное живое существо выше всякой отвлеченной идеи, в том числе и идеи добра. Ведь известно, что люди бывают мерзки и лицемерны и из любви к добру, из этой любви к добру истязают человека и забывают о человеке.

- Мы знаем новозаветное правило: подставь левую щеку, если тебя ударят по правой. Как это можно понять? Допустим, передо мной живой конкретный человек, и он ударил меня по щеке...

- Обратите внимание на то, как абсурдно звучит это правило. Но эта абсурдность заставляет задуматься над тем, а что действительно нужно предпринять, если ударят по щеке, нанесут обиду, оскорбление. Раньше было ясно - око за око, зуб за зуб. Действуй не размышляя, как автомат, отвечай злом на зло, и все. И вот теперь я задумываюсь впервые над тем, как же мне все-таки поступить. Тем самым я отстраняю свой гнев и мои вполне понятные эмоции, т. е. перестаю зависеть от собственной психологии; отстраняю от себя ожидание окружающих: струсит или не струсит ответить ударом на удар; отстраняю от себя различие в социальном положении: я доцент, а передо мной всего лишь, допустим, побирушка по мусорным контейнерам...

В результате я оказываюсь в состоянии свободы от всего этого. И в этой свободе я вдруг сознаю, что нечаянным словом оскорбил честь этого человека или честь его семьи, и он был вынужден ударить меня, чтобы защитить свою честь. И поэтому мне необходимо не ударить в ответ, а извиниться, если, конечно, у меня хватит на это пороха. Но, может быть, в этом состоянии свободы я увижу, что передо мной хам и наглец и ответным ударом его надо поставить на место. Таким образом, нет общего и абстрактного правила, в отличие от этики закона, но есть каждый раз неповторимая ситуация, требующая единственно правильного и поэтому тоже неповторимого действия.

- Почему же христианскую этику Бердяев называет этикой искупления?

- Так как за основу берется отношение к конкретной личности, т. е. к "ближнему", а к не отвлеченному добру, то исчезает резкое деление людей на "добрых" и "злых", ведь ясно, что злодей может превратиться в праведника, а праведник в злодея. И до часа смерти никто не знает, что с человеком может произойти. Поэтому: не судите, да не судимы будете. Христианство исходит из преодолимости прошлого, оно знает тайну забвения и стирания прошлого. Это и есть тайна искупления. От прошлого не тянутся бесконечные нити в будущее, они могут быть перерезаны покаянием и отпущением грехов. Человек сам себе не может простить греха и низости, но Христос может. Поэтому человек освобождается через Христа.

- Вы говорили, что Николай Бердяев кроме этих двух этик различает также третью - этику творчества. В чем состоят идеи этой этики?

- Для этики творчества борьба со злом происходит не столько пресечением и уничтожением зла, сколько творческим осуществлением добра и творческим преображением злого в доброе.

Вообще, главный трагизм нравственной жизни состоит, по Бердяеву, в столкновении одного добра с другим добром или одной ценности с другой. Например, могут сталкиваться любовь к Богу и любовь к человеку, любовь к отечеству и любовь к близким, любовь к науке или искусству и любовь и жалость к близким. Человек жертвует любовью, в которой видит величайшую ценность и благо, во имя семьи и жалости к другим людям, страдающим от этой любви. Но и наоборот, человек может жертвовать несомненной ценностью семьи и ценностью сострадания к людям во имя бесконечной ценности любви. И никакой закон, никакая норма не в силах помочь разрешить возникший нравственный конфликт. Закон может, например, сказать, что человек не должен быть жестоким, но он не учитывает тех случаев, когда человек быть жестоким принужден. Известно, что самые непримиримые к злу и злым совсем не являются самыми добрыми и праведными. Во имя высших целей добра, истины, веры, даже во имя Бога люди делаются жестокими и бессердечными, ничего не способными понять в других людях, никому и ничему не сочувствующими.

Парадокс в том, что зло должно присутствовать в мире, чтобы было возможно добро. Например, совершенное общество, в котором были бы невозможны никакие безнравственные поступки (о чем столько мечтали утописты, и нам всем так иногда хочется этого), сделало бы ненужными и невозможными свободные нравственные усилия человека, и это привело бы к окончательному порабощению человеческой личности. Бердяев разбирает в своей книге "О назначении человека" под углом зрения своего различения трех этик также вопросы о лжи и правде, о совести и свободе, о государстве, революции и войне, о проблеме пола и любви. Но я хотел бы здесь остановиться.

- Итак, чему учит русская философия в лице Николая Бердяева? И как это можно все-таки соотнести с нашими сегодняшними проблемами?

- Представляю, как смутился бы Николай Бердяев от таких лобовых вопросов. Ну-ка скажи, какая польза от всех твоих рассуждений моему знакомому слесарю Ивану Петровичу? Но все-таки попробую.

Допустим, Вы банально влюбились, а у Вас семья, дети. И вот, оказывается, ничего в мире не может помочь сделать Вам выбор между семьей и любовью, нет правил, способных решить за Вас - делай то-то и то-то. Вы всегда будете одиноки со своими проблемами. И вот здесь необходимо прислушаться к тому лучшему, что в Вас есть, т. е. к тому, в чем Вы, как человек, не сводимы ни к биологическому, ни к социальному, но в чем Вы, по Бердяеву, подобны Богу, и только в этом божественном состоянии свободы и одиночества Вы найдете единственно правильное и достойное решение. И оно может оказаться совершенно отличным от того решения, какое бы принял другой человек.

скачать zip-файл, 8Кб